Мальчишки, только и знают, что прыгают, штангу таскают, кроссы бегают, а в глазах тоска по игре, по хоккею...

Надолго вычеркнул себя из большого хоккея Борис Александров. И вот – возвращение в высшую лигу, теперь уже в составе родной команды «Торпедо» (Усть-Каменогорск). Чему научила его разлука?

Мы смотрели хоккей из Канады. Без особых эмоций и волнений. Счет знали с утра: наши уступили.

- Против канадцев я играть любил, - сказал он, - с другой командой можно расслабиться, но не с ними. Заметят, что грустишь, - считай, пропал: заклюют. Вот силу они уважали.

- Мог бы сейчас быть со сборной там, в Гамильтоне? Где шла настоящая хоккейная рубка и где нам не хватало таких же отчаянных, задиристых иногда чересчур, но не жалеющих себя игроков? 32 года -  не старческий возраст для хоккея. Значит, мог еще играть, мог помочь сборной. Если бы сам по молодости, глупости своей не вычеркнул себя из большого хоккея. Шесть лет потом играл в заштатном клубе. О нем уже и забывать стали, не получи «Торпедо» нежданного подарка – путевки в высшую лигу по случаю ее реконструкции.

С чем возвращается туда уже не похожий на того, прежнего лихого забияку, погрузневший, с поредевшей шевелюрой он, форвард усть-каменогорского «Торпедо» Борис Александров? Везунчик, баловень судьбы, посчитавший однажды, что ему позволено все. Посчитавший и просчитавшийся…

- Будем ворошить прошлое, Борис?

- Если считаете, что кому-то это будет на пользу…

- Прошлой зимой мы получили ворох писем от болельщиков Нижнего Тагила. Там проходил молодежный чемпионат страны по хоккею. Участвовали в нем лучшие команды – ЦСКА, «Динамо», ваше усть-каменогорское «Торпедо»… Хоккей, рассказывают, показан был неплохой. Но еще больше некоторые молодые игроки «отличились» поведением в гостинице – сквернословили, выпивали. Они – совсем еще мальчишки – уже поверили в свою исключительность. Мне нетрудно представить как может сложиться их судьба. Тем более примеров тому немало…

- До сих пор, куда бы не приехал – в Пензу, Казань, Новокузнецк, - слышу за спиной: «Видишь, Александров, ну тот самый…» А далее жизнеописание жития моего во всех красках. Нынешней осенью – так сложилось – не выступал я за «Торпедо» на предсезонном турнире. По городу сразу слухи – одни утверждали, что меня в тюрьму посадили, другие – что лечусь в ЛТП. А я, между прочим, во уже три года фужер с шампанским поднимаю только по великим праздникам. Почему обо мне помнят, как об Александрове-хулигане? Ведь я и чемпион мира, и Олимпийских Игр, в матчах с теми же канадцами не последним был… А болельщики запомнили только все худшее, что со мной было связано. Когда-то мудрая народная поговорка «береги честь смолоду» для меня была пустым звуком. Довелось ее на себе проверить. Но опыта своего повторять никому не советую.

- В книге «Хоккей: надежды, разочарования, мечты: Виктор Васильевич Тихонов довольно подробно рассказывает о ваших достоинствах и еще подробнее о том, почему с вами расстались. Он пишет: шансов исправиться Александрову давали предостаточно. В последний раз, когда перевели в команду рангом пониже – СКА МВО.

- Обо мне писали много. Например, «Комсомолка» - о драке, которую я устроил на стоянке такси. Попробую хотя бы сейчас, спустя много лет, кое-что объяснить. С Виктором Васильевичем Тихоновым познакомился во второй сборной, которую он тогда тренировал. Кто его в ту пору особо знал? Ну, тренер, вытащивший команду Риги в высшую лигу. Ну, мастер спорта, не так уж и известный в прошлом игрок. А я в сборную попал из ЦСКА, от Анатолия Владимировича Тарасова, которого и сейчас считаю первым тренером в истории нашего хоккея. Тихонов после первой же игры мне разнос устроил: дескать, и до шайбы жаден, и в центр зря лезу – надо бы по краям играть. А меня Тарасов учил как раз другому: самый короткий путь к воротам, говорил, через центр. Шишек будет много, но и голов тоже. Так я Тихонову и сказал. Может и резковато… А потом наши пути-дороги с Виктором Васильевичем сошлись уже в ЦСКА. Не хочу сказать, что Тихонов злопамятен. Но он из тех, кто не любит, если перечат. Володя Петров, например, все напрямик ему высказывал. И от Тихонова ему тоже доставалось. Как и Саше Гусеву – из хоккея он ушел рановато.

Да, возились со мной много. Но все-таки Тихонов чуть лукавит, что я мог вернуться в ЦСКА через СКА МВО. Если кто и вспомнил обо мне в ту пору, так это Тарасов. Приезжал на матчи, привозил индивидуальные планы тренировок. Тихонов обо мне и не спрашивал.

- Но был у вас, Борис, шанс вернуться в большой хоккей. Давал его Кулагин, пригласив в «Спартак».

- Там я получил серьезную травму. Два месяца в гипсе. Потом скамейка запасных. И когда Виктор Иванович Семыкин, наш усть-каменогорский тренер, позвонил, я уже знал, о чем он будет говорить. Звали меня и в саратовский «Кристалл», и в «Ижсталь». А я поехал домой, в Усть-Каменогорск. Начинать все сначала. И в хоккее. И в жизни. Семья была у меня уже новая…

- Шесть лет вы играли в первой лиге, в хоккей, будем откровенны, не первого сорта. Но вот снова в классе сильнейших. Изменился ли за годы вашего отсутствия уровень игры?

- Изменился. И в худшую сторону. Об этом лучше всего говорят пустые трибуны и даже на таких матчах, как ЦСКА-«Спартак». Так болельщики платят за хоккей, где рационализм давно задушил эмоции, страсть, то, что называл импровизационным, зажигательным хоккеем. «Игру с «арифмометром» придумали «цээсковцы». А так как они постоянные чемпионы, то и другие команды их копируют. Но армейцы могут позволить создать блочную систему по своему усмотрению – к их услугам раньше был любой хоккеист, которого они хотели у себя увидеть. Игроков нынче болельщики отличают разве только по номерам на свитерах. Индивидуально сильных, с изюминкой хоккеистов сейчас можно сосчитать по пальцам. А таких, как Мальцев, Харламов, - не в обиду будет сказано нынешним лидерам сборной – у нас просто нет.

- Но только ли ЦСКА виноват, что у нас мало ярких личностей в хоккее?

- Я, можно сказать, вырос на хоккейной коробке, которая и сейчас стоит на прежнем месте у Дворца спорта. Каждый из нас играл, как хотел, делал то, что ему нравилось, в чем был силен. Мы были не похожи друг на друга. И в юношеской, а потом в молодежной команде нас не отесывали под стандарт, не мучили занудным атлетизмом и изнурительными кроссами на выносливость. В первую очередь мы играли! А что сейчас? Мальчишки, только и знают, что прыгают, штангу таскают, кроссы бегают, а в глазах тоска по игре, по хоккею. Многие не выдержав, бросают. Ну а те, кто остается в этом инкубаторе, звездами не становятся.

- С какой надеждой возвращаетесь в высшую лигу? Может, таится надежда и в сборной поиграть?

- Возвращаюсь я со своей родной командой и очень хочу ей помочь. В отличие от другого дебютанта – ярославского «Торпедо», где большая часть игроков люди бывалые, из Москвы, у нас лишь я да Володя Локотко знакомы с высшей лигой. И мы понимаем, как на нас смотрят и болельщики, и молодые ребята. Ну а сборная… Мне иногда кажется, что я и сейчас могу за нее сыграть. Хорошо потренировавшись, конечно. Но разве зовут…

- Это решает тренер. А вот как долго еще будете играть, наверное, от вас зависит?

- Долго играть не буду. Решил твердо. Тошно от одного только вида аэропортов и гостиниц. Стыдно перед сыновьями, которых не вижу месяцами. Хочется пожить просто так, по-человечески. Хотя и боязно – в тридцать с лишним начинать жить «по-человечески». О многом уже передумал. И о том, что спорт мне дал. И том, что отнял, и может быть еще отнимет. Ведь кто мы, пока играем в хоккей? Большие дети. «Подай, принеси, хочу – все за нас делают». К готовенькому привыкаешь. А потом хоккей заканчивается, добрые дяди исчезают, и ты остаешься все тем же ребенком. Это я уже ощутил, когда ушел из «Спартака». Хорошо, кому-то нужен был. А, знаю, бывает иначе.

1987 год

В. Горлов